Эпоха мертвых. Прорыв

насовали им… огурцов, мля, чтобы голова не качалась.

У вас правильная система мышления, – стукнул он ладонью о подлокотник кресла. – Вы думаете о том, «как сделать», а не «почему не выйдет»

– Серый, с жабой борешься? – сочувственно поинтересовался Васька.
– Ну… душит, сволочь такая, – кивнул я сокрушенно. – Не взрывать же такое добро.

Как говорится, нонеча – это вам не давеча.

– Трофимыч, ты продолжай мысль-то, не рассчитывай на догадливость, – подтолкнул я его к продолжению.

вежливости на уровень банальной реальности.

Давайте спустимся с уровня дипломатической веж

Дослушивать я уже ничего не стал, тут всё понятно. Скинув со спины рюкзак, я уже вытаскивал из него «монку», намереваясь пристроить её на грудь. Ну и Васька время терять не стал, засуетился, повторяя мои действия.
— Серый, как тогда, на машинку не заводим? — уточнил он. — Или всё же всерьёз сделаем, мало ли чего?
— Не заводим! — решительно ответил я. — Догадаться они не догадаются, зато, если ты кнопку отпустишь, все в штаны накидают, а у тебя несколько секунд появится за автомат схватиться. И тогда, глядишь, ещё повоюем. Шахид из меня хреновый, смерти боюсь.

Пилецкий, искривив губы и жалко перекосив лицо, вскинул ПМ и выстрелил в зампорежа. Тот лишь покачнулся, но не упал. Пуля ударила его в скулу, почти по касательной, сломав кость и вырвав клок мяса, повисший вниз кровавым лоскутом. По шее и плечу побежал ручеёк тёмной крови.
— Ну, Виталя… — протянул Крап. — Так не пойдёт, даже попасть не можешь. Давай ещё разок, старайся.
Удар пули всё же ошеломил Белякова. Он уже ничего не говорил и даже не смотрел на Пилецкого. Дрожащей рукой тот снова поднял пистолет и выстрелил, угодив в самую середину лица, прямо в переносицу. Тело зампорежа грузно завалилось назад, и неестественно вывернутые ноги мелко задёргались. Смерть всё никак не наступала, пуля пробила переносицу и застряла где-то в носоглотке. Майор продолжал хрипеть и даже, кажется, оставался в сознании.
— Талант, Виталя, талант, — сказал «эсэсовец» в чёрном. — Тебе исполнителем быть, ни один у тебя не уйдёт, не помучившись. Добей, чертила!

Впрочем, пришедший вместе с Ерёменко здоровенный рыжий Циммерман своего отношения к бывшему боевику тоже особенно не скрывал, поглядывая тоже мрачно и как бы прикидывая, как того лучше ухватить, чтобы сразу шею сломать.