Джонни получил винтовку

Да здравствует наш звездно-полосатый флаг, тэ-дэ тэ-ди-дам дэ-ди-да! На, друг, попробуй-ка эту штуку. Кое-кто говорит — к ней добавлен наркотик. Другие говорят — она высушивает мозг человека. Но ты им не верь, ни одному слову не верь. Называется абсент, нацеди себе в стакан, первый сорт — вот увидишь.

Чижик-пыжик веселым был,

Он не грустил ни разу.

Но вдруг ядовитый газ наплыл

И сжег ему оба глаза.

Мальчик с пальчик пел и плясал,

Он думал — жизнь легка…

А снаряд ему ножки оторвал,

Вот ведь какая беда.

Девочка-дюймовочка

Попала под бомбежечку.

Бомбочка взорвалася,

Дюймовочка распалася.

Баю-баюшки, спи, усни,

В бомбоубежище снятся сны.

Коль не убьют до пробуждения,

Бог пошлет светлые сновидения, аминь…

Пуля угодила мне прямо в глотку, так что я спокойно лежу в грязи, смотрю на кровь, и вот я уже мертв. Но моя жена ничего об этом не знает, и прощаться с ней я должен так, словно уверен, будто вернусь.

эх, Джонни, Джонни, разве здесь твое место? И разве для тебя эта война? На кой она тебе сдалась? Что тебе до какой-то там международной безопасности и демократии? Ведь ты, Джо, хотел только одного — жить. Ты родился и вырос в добром старом Колорадо. На черта тебе все эти Германии, Франции, Англии или даже Вашингтон? До всего до этого тебе не больше дела, чем до человека на Луне. И все-таки ты здесь, Джо, ты здесь, и ранен куда тяжелее, чем думаешь. Может, уж лучше бы ты умер и тебя бы закопали на холме за рекой, около родного Шейл-Сити. Может, дела твои обстоят гораздо хуже, чем ты подозреваешь. И какого черта ты вообще попал в эту заваруху? Ведь не твоя же это драка. Ты так и не узнал, к чему она и ради чего.

Он видел мир влюбленных, но разлученных навек, мир никогда не сбывшихся мечтаний, никогда не осуществившихся планов. Он видел мир мертвых отцов, искалеченных братьев и иступлено кричащих, помешанных сыновей. Он видел мир безруких матерей, и у их груди — безголовых младенцев, пытающихся выкричать свое горе из глоток, пораженных ядовитым газом.

Ведь не шуточное это дело — сосредоточить войну в обрубке одного-единственного человеческого тела и показать этот обрубок народу!

Чижик-пыжик веселым был,
Он не грустил ни разу.
Но вдруг ядовитый газ наплыл
И сжег ему оба глаза.
Мальчик с пальчик пел и плясал,
Он думал — жизнь легка…
А снаряд ему ножки оторвал,
Вот ведь какая беда.
Девочка-дюймовочка
Попала под бомбежечку.
Бомбочка взорвалася,
Дюймовочка распалася.
Баю-баюшки, спи, усни,
В бомбоубежище снятся сны.
Коль не убьют до пробуждения,
Бог пошлет светлые сновидения, аминь…

И вдруг из темноты возник палец, такой огромный, что его прикосновение ко лбу было подобно удару кувалды. Удар эхом отдался в его мозгу, словно раскат грома в пещере. Палец начал морзить…
ЧЕГО
ВЫ
ХОТИТЕ
Чего вы хотите?

Моя мысль так проста, так легка, что ее без труда могла бы унести на своих крылышках птичка колибри, или моль, или майская мушка веснянка.

Остаток букв хлынул в его сознание стремительным потоком. Тут было Д, и Е, и С, и Т, и В, и О, и М, и X, и Р, и И, и С, и Т, и О, и В, и Ы, и М, и все это складывалось в три слова: «С рождеством Христовым!»
С рождеством Христовым, со светлым, светлым рождеством Христовым!
Наконец он догадался: прежняя сестра куда-то уехала на праздники, а новая, вот эта, молодая, милая, красивая, понятливая новая сестра поздравляет его с рождеством. Он неистово закивал ей в ответ, и кивки его означали — и тебя с рождеством Христовым, и тебе, дорогая, я желаю радостного, счастливого — о, знала бы ты только, какого счастливого — рождества.