Десять негритят

Я нередко изобретал сложнейшие способы убийства – просто чтобы провести время.

Одного схватил медведь, и вдвоем остались.

Двое негритят легли на солнцепеке,

Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий.

Последний негритенок поглядел устало,

Он пошел повесился, и никого не стало.

Мистер Блор аккуратно вносил какие-то записи в блокнот. «Вот они все, голубчики, — бормотал он себе под нос, — Эмили Брент, Вера Клейторн, доктор Армстронг, Антони Марстон, старый судья Уоргрейв, Филипп Ломбард, генерал Макартур, кавалер ордена святого Михаила и Георгия и ордена „За боевые заслуги“, двое слуг — мистер и миссис Роджерс».

— Вам нравится сидеть здесь и смотреть на море?

— Нравится. Здесь хорошо ждать.

— Ждать? — переспросила Вера. — Чего же вы ждете?

— Конца

Хорошо жить на острове – не надо ехать дальше... Ты словно на краю света...

«Нет ничего проще убийства! Но потом... потом воспоминания о нем никогда не покидают тебя...»

Живя на острове, теряешь связь с миром; остров – это самостоятельный мир. Мир, из которого можно и не вернуться.

Но я художник, и мне открылось, что искусства для искусства нет. В каждом художнике живет естественная жажда признания

Половина женщин, которые к нему обращались, ничем не болели, а просто бесились от скуки, но попробуй только заикнись об этом!

Я тешил свое самолюбие мыслью изобрести такое преступление, которое никто не сможет разгадать. Но я художник, и мне открылось, что искусства для искусства нет. В каждом художнике живет естественная жажда признания. Вот и мне хочется, как ни стыдно в этом признаться, чтобы мир узнал о моем хитроумии...