Главные романы конца XX — начала XXI века

Михаил Визель, редактор, переводчик, книжный обозреватель:

Из семи романов Умберто Эко «Баудолино» (2000) — срединный, четвертый, и, на мой взгляд, самый увлекательный и удачный во всех смыслах. История «пиарщика XII века», ловкача и грамотея, наделенного даром на лету схватывать иностранные языки и сочинять небылицы настолько убедительно, что они немедленно обретают статус реальных событий (и пользующегося этим даром для «поправления реальности») позволяет Эко продемонстрировать весь арсенал приемов того самого уникального «постмодернизма с человеческим лицом», который вывел ученого-семиотика в авторы мировых бестселлеров. А нам — изучить и проанализировать эти приемы.

Михаил Эдельштейн, литературный критик, литературовед:

Роман Сергея Солоуха — наглядное воплощение пресловутой гармонии формы и содержания, о которой все мы столько слышали на школьных уроках литературы. Книга о крахе поколения, эпическое полотно и одновременно демонстрация изощренной прозаической техники, отточенного стиля, завораживающе сложной архитектоники.

Олег Лекманов, историк литературы:

С одной стороны, произведение Александра Павловича Чудакова почти демонстративно продолжает традицию великих русских романов XIX века с их неторопливым повествованием и скрупулезным вниманием к деталям. С другой стороны, это, конечно же, не прямое подражание, а роман второй половины ХХ века, в котором сделано множество вполне себе модернистских ходов (например, почти неуследимая смена первого лица на третье и обратно в нескольких сценах). Вот эта верность традиции в соединении с неброским новаторством и превращает роман «Ложится мгла на старые ступени» в одно из самых интересных произведений современной русской литературы.

Галина Юзефович, литературный критик, преподаватель, обозреватель «Медузы»:

В конце минувшего года роман о четырех друзьях из Нью-Йорка, написанный американкой таитянского происхождения с японской фамилией, стал настоящей сенсацией в России. Мир раскололся на тех, кто прочитал и не может говорить ни о чем другом, тех, кто прочитал и не понял всеобщих восторгов, и тех, кто еще не прочитал и смертельно боится спойлеров. Почему именно этот роман вызвал такой мощный эмоциональный взрыв и оказался в эпицентре очень жесткой полемики, как он резонирует со скандалами и потрясениями прошедшего года — разобравшись в этом, мы чуть лучше поймем наше общество и самих себя.

Сергей Сдобнов, культуролог, поэт, критик:

В 2001 первом году вышел последний роман Зигфрида Зебальда «Аустерлиц», через месяц немецкий писатель погибает в автокатастрофе. Главный герой, Жан Аустерлиц, еще ребенком находит спасение от немецкой оккупации в Англии. В середине 1960-х Аустерлиц понимает, что вся его история остается в послевоенной Европе и возвращается на континент. Каждый день приносит «человеку без памяти» крупицы личного прошлого — архивные фотографии и записные книжки, он посещает дома, в которых может быть жили его родители. Перед человеком внезапно открывается история его семьи, а вместе с ней история Германии и Европы после Второй Мировой войны. Поиски своего времени превращаются в ежедневную и тихую борьбу с беспокойным молчанием большинства европейцев о катастрофе, коснувшейся каждого.

Дмитрий Александрович Пригов, пожалуй, один из самых известных подпольных классиков. Он и поэт, и художник, и деконструктор советских мифов, и концептуалист, который создавал графику, инсталляции, тексты и акции, стирая между ними границы. Рассказать о его творчестве, которое соединило знаменитые стихограммы и обращения к народу с романами и теоретическими трудами, и определить место Пригова в контексте современной литературы попытается Ирина Прохорова, главный редактор издательства «Новое литературное обозрение».

Анастасия Завозова, переводчик, журналист:

«Щегол» был выбран как пример современного диккенсовского романа и объяснение, почему англоязычная литература XXI века потянулась обратно к викторианским темам и форматам (роман-сериал, детализированность и вещность, уход в замкнутое пространство и пр.)

Константин Мильчин, литературный критик, журналист:

Роман Аравинда Адиги «Белый тигр» начинается со спойлера. Автор рассказывает, чем все закончится. Но сюжет все равно держит в напряжении. «Тигр» не очередной роман про Индию, а сплав, собравший в себя все лучшее из европейской и азиатской литературных традиций. Букера зря не дают.

Игорь Алюков, главный редактор издательства Phantom Press:

Роман Джуно Диаса — литературное отражение смешения культур. Магический реализм в нем перемешан с культурой гиков, английский язык — с испанским, социальный реализм — с притчей. Диас наглядно показывает, как древние легенды проникают в современность, давая жизнь чему-то совершенно новому.
Диас давно интересуется проблемами ассимиляции чужеродных и часто враждующих культур, ровно поэтому Джуниор — рассказчик и альтер-эго автора — воспринимает свою двойственную идентичность не как повод для выжимания слезы, а как буйно плодоносящий сад.

Дмитрий Быков, писатель, публицист, журналист, литературный критик:

Эта книга представляет собой, во-первых, весьма загадочную историю, готический триллер, а это само по себе знак качества. Чтобы насмешить или растрогать читателя, достаточно способностей, а чтобы напугать — нужен талант. А во-вторых, это прекрасный образец нового, нестандартного нарратива, опыт повествовательной техники, специально изобретенной автором для изложения сложного и ветвистого сюжета. Давно уже скучно читать традиционную прозу: чтение должно быть захватывающим приключением, требующим от читателя не просто сотворчества, а и серьезной подготовки, и желания нырнуть в новые для него области знания.