Анри Картье-Брессон

Мы, фотографы, имеем дело с преходящими вещами, и уж если они остались позади, то никакие ухищрения не заставят их вернуться

Объект изображения не складывается из совокупности фактов — сам по себе факт мало интересен. Однако же, работая с фактами, мы можем понять лежащие за ними закономерности и более точно выбрать те самые существенные из них, что сообщают нам реальность происходящего.

Любой чисто геометрический анализ, любое сведение фотоснимка к голой схеме (и это в самой природе фотографии!) может быть сделано только после того, как фотография отснята, проявлена и распечатана.

Сюжет не сводится к собиранию фактов, поскольку сами по себе факты совершенно не представляют интереса. Важно отобрать их, уловить истину глубинной реальности.
В незначительном пустяке порой кроется великий сюжет, мелкий субъективный штрих становится лейтмотивом. Мы видим, заставляем себя видеть окружающий мир как некое свидетельство, и вот оно становится событием и в силу собственной функции рождает ритм, организующий форму.

Для меня фотография – это поиск в реальности ритма поверхностей, линий или оттенков. Сюжет кроит именно глаз, и камере остается просто сделать свою работу – зафиксировать на пленке найденное глазом решение. Снимок должен предстать именно в комплексе составляющих, единовременно, как картина; композиция здесь является симультанной коалицией, органической координацией визуальных элементов. Композиция не может возникнуть ни с того ни с сего, она диктуется необходимостью, и здесь невозможно отделить содержание от формы. В фотографии есть пластический рассказ, ей свойственна новая пластика моментальных линий. Фотограф работает не иначе как в движении, это нечто вроде предчувствия жизни, и фотография должна в движении поймать это выразительное равновесие.

Обычно я иронически посмеиваюсь над тем, какое серьезное значение придают некоторые фотографы технике фотосъемки. Речь, в частности, идет о неумеренном стремлении к четкости изображения. Возможно, за этой мелочной страстью, за тщательностью отделки стоит стремление предельно сблизить оптическую иллюзию с реальностью? Впрочем, все это столь же далеко от подлинных проблем, как и манера того поколения фотографов, которое размывало контуры изображений, обволакивая свои сюжеты художественным туманом.

ы изменяем перспективу легким сгибанием колена, создаем совпадения линий, всего лишь сместив голову на какую-то долю миллиметра, и все это совершается на уровне рефлексов, что, к счастью, удерживает нас от попытки «творить Искусство».

Для меня фотография – это, с одной стороны, моментальное постижение – в какую-то долю секунды – значения некоего факта, с другой – строгая организация отражающей этот факт формы, постигаемой визуально.

Для меня фотография – это спонтанный импульс к постоянному визуальному вниманию, которое способно уловить и миг, и вечность.
Рисунок в своей графичности перерабатывает то, что наше сознание уловило в этот миг.
Снимок – это непосредственное действие;
Рисунок – опосредованное размышление.

Фотокамера вовсе не является инструментом, дающим готовый ответ на все вопросы, скорее она предназначена формулировать их. В присущей ей интуитивной манере она одновременно и задает вопрос, и отвечает на него. И я использовал это ее свойство, скитаясь в поисках «решающего момента».