Местный хулиган Абрамашвили

влюбленному, как Тариель, по стене на второй этаж – это пустяки

но пальцы ее тонкие точно ощущали весь рельеф спины молодого разбойника, услужливого Дон Жуана, и ноздри улавливали запах моря сквозь запах «Шипра», – уйдем, давай уйдем. Алина сошла с ума

Был он в этот вечер в нейлоновой итальянской рубашке, польских брюках и западногерманских ботинках, которые прислал ему из Москвы двоюродный брат

Ты сгорела, Настя.
– Это ты сгорела, а я загорела

А дальше шли ряды с булыжниками груш, с баррикадами баклажанов, с пирамидами апельсинов

поджав худые ноги в носках и галошах

Утром Нателла разбудила Георгия, дала ему лобио, сыр, кувшин маджари и принялась укладывать в чемоданы крупные свои мандарины, крупные и ровные, один к одному

но когда-нибудь он сошьет себе пиджак с двумя разрезами, как у Левана Торадзе

Утром в воскресенье он отвозил вниз на базар бабушкины фрукты, продавал их там, поднимался на гору, отдавал Нателле выручку и снова устремлялся вниз, торопясь на танцы или в кино.

Лунный свет заливал террасу, мешки с айвой и горку дынь, бочонки и ящики, бутыли разных размеров и рыцарскую утварь деда – бурдюк, огромный рог, охотничье старое ружье