Лихо ветреное

Попался, старый греховодник.

Только ты не очень долго с мусором там разбирайся. А то я что-то быстро соскучиваюсь, честное пионерское…

Ты ж поживешь у меня еще, правда? Ты ж не бросишь лучшего друга на растерзание одиночеству?

Уже четыре с половиной года прошло! Или только четыре с половиной? Иногда кажется, что прошло как минимум полжизни. Иногда – что все случилось на прошлой неделе. Она давно запретила себе вспоминать. Потому что если вспоминать – то обязательно умрешь.

успокаивающе помахал рукой: все в порядке, уже не болит. Хотя, конечно, еще болело. Вернее, зудело, как зудит вроде бы уже зажившая, но еще не забытая рана. Большая, ветвистая, рваная рана, от которой получается большой, ветвистый, грубый шрам

Чужую ситуацию. Чужую жизнь.

Лет пятнадцать назад он разучился вести себя так глупо. По крайней мере, до последнего времени он был в этом твердо уверен

Как она их любила – и обоих вместе, и каждого по отдельности. Хотя по отдельности их нельзя было представить. Сколько Зоя помнила, они всегда были вместе, даже тогда, когда Серого еще не было. То есть он, конечно, где-то был, но Зоя его никогда не видела, знала только, что он все равно вместе с Томкой, хоть его и нет. А когда он приехал, то оба они, Сережа и Томка, оказались еще и вместе с Зоей. Ах, как она их любила

хромота эта была давней, привычной, уже вписавшейся в пластику тела и подчинившей ее себе.

Повезло. Просто вот ни с того ни с сего, ни за что ни про что, на ровном месте – повезло неслыханно.