Беседы с кураторами

Дело в том, что любая выставка — это событие, а главное свойство события — быть забытым.

Единственное, что у всех у нас есть, как я полагаю, — это настоящее. Нет ни будущего, ни прошлого, только настоящее. Но нам не нравится такое положение. Поэтому мы чувствуем, что вынуждены найти язык для выражения своего несчастья. Современное искусство никак не связано с критичностью как таковой… Оно является артикуляцией неудовлетворенности той единственной реальностью, которой мы располагаем.

Любая выставка имеет концептуальную структуру, и кураторы развили соответствующие уровни компетентности, нередко достигая высочайшего мастерства в разработке такой структуры и новшеств внутри нее.

Художники повсеместно реагируют на эту ситуацию, и кураторы призваны им помочь, присоединиться к общемировым усилиям по созданию общества, которое переживет потрясения глобального капитализма, возрождение фундаментализма и последствия изменения климата.

Жить сегодня — это также быть чувствительным к диким экспериментам большинства систем правления, имплозии рамок глобальной экономики, зияющим пропастям между имущими, малоимущими и неимущими, несоразмерность предположительно универсальных систем мировоззрения, одновременность разрозненных темпоральностей, напряженная близость культурной инаковости, а также тому очевидному факту, что заключенный эпохой модерна договор с планетой исчерпал свои возможности и нам жизненно необходим новый.

Быть современным сегодня значит нечто большее, нежели просто быть в курсе последних новостей, идей и позиций, это больше, чем идти в ногу со временем, больше, чем все более активная мгновенная глобальная связь, возможность путешествовать во времени и пространстве, погружение в насыщенную среду образов и количественное возрастание общих знаний о мире.

Иначе говоря, на наших глазах возникает другая, новая история искусства — история выставок, сменившая историю художественного производства.

Произведение искусства имеет шанс сохраниться. То же можно сказать, хотя и в меньшей степени, и о статье критика. Но память о выставках стирается достаточно скоро, и сохранить ее всегда сложно.

Дело в том, что любая выставка — это событие, а главное свойство события — быть забытым.

Незадолго до того, как Уотерлоу был убит своим сыном, он написал текст, который назвал «Последняя воля и завет куратора». Текст состоит из семи положений, написанных будто бы на школьной доске, и я была очень рада увидеть их на первой странице вашей книги. № 1: «Страсть». За нее отвечает левая половина мозга. № 2: «Проницательный глаз». № 3: «Пустая бочка» [2]. № 4: «Способность к сомнению». Сомнение — один из моих собственных принципов. Я скептик до глубины души, и поэтому в рамках dOCUMENTA (13) мы предлагали не образовательную, а лишь «возможно-образовательную». Я даже не уверена в том, была ли dOCUMENTA (13) выставкой. В этом лучше вы разбирайтесь. № 5: «Вера в необходимость искусства и художников». Я, пожалуй, согласна с этим пунктом, хотя и считаю, что через пятьдесят или сто лет область искусства не обязательно продолжит существовать как область, однако это не означает, что люди, которые его делают, и их особые контекстуальные знания тоже перестанут существовать. Эти люди существовали с незапамятных времен, но их не всегда называли «художниками». Как их только не называли, например «алхимиками». № 6: «Медиум: донесение страстного и всестороннего понимания произведений искусства до аудитории методами, которые станут побуждать, вдохновлять и заставлять думать». № 7: «Умение изменять восприятие».