Чань, Дзэн и Дао. Антология. Часть 1: Чань-буддизм и культура психической деятельности в традиционном Китае

победить себя» полностью и окончательно, преодолеть собственное «Я» вплоть до его окончатель­ного уничтожения (а в некоторых течениях в позднем даосизме, как известно, достижение личного бессмер­тия рассматривалось как Главная религиозная цель).

Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь»

Если, скажем, в конфу­цианстве отстаивается катафатический принцип всемо­гущества слова и умопостигаемости учения, изложен­ного в вербальных текстах, освященных традицией, то в даосизме и чань-буддизме провозглашался апофатический принцип невозможности выразить высшую ис­тину в словах и знаках и постичь ее в рамках дискур­сивно-логического мышления.

Поэтому такое состояние называлось также у-во — «не-я», «отсутст­вие индивидуального „Я“». В процессе медитации, содержанием

которого была реализация пустоты (санскр. шуньята, шунья кит. чжэнь-кун, сюй-кун) и выход за пределы собственного «Я», чань-буддист под­вергал интуитивному рассмотрению (созерцанию) свои собственный поток психики, свое «Я» — образы, чувства, мысли, стремления и т. д., в результате чего обнаруживал, что все эти феномены, все, что он в со­стоянии обнаружить в этом потоке, не имеет отдель­ного, независимого существования и в этом смысле нереально, а его «Я» нельзя свести ни к какому-либо одному феномену его психики, ни к их сумме, и по­этому говорить о своем «Я» как о чем-то реально су­ществующем можно лишь условно.

Однако отказ от ощущения своего «Я» как дискретной сущности не означал абсолютную бескон­трольность мыслей и поступков, полную безответст­венность и безвольную реактивность, лишенную вся­кой целенаправленности, а лишь освобождение от субъективности восприятия, эмоциональных аффектов и психического напряжения, обусловленных привязан­ностью к своему «Я». Собственно говоря, вся система чаньской тренировки была направлена на то, чтобы развить силу воли и полное самообладание, но не в смысле жесткой внешней дисциплины, а в смысле са­моконтроля и саморегуляции, когда бразды правления берет

Собственно говоря, вся система чаньской тренировки была направлена на то, чтобы развить силу воли и полное самообладание, но не в смысле жесткой внешней дисциплины, а в смысле са­моконтроля и саморегуляции, когда бразды правления берет на себя психосоматическая целостность, в кото­рой «сознательные» и «подсознательные» уровни на­ходятся в непротиворечивом единстве и гармоничном взаимодействии.

Однажды Линьцзи отправился с Пухуа на благотворительный обед. Во время еды Линьцзи спросил у Пухуа: «Подтверждает ли изрече­ние «волосок может вобрать в себя океан, а горчичное зернышко может удержать на себе гору Шумеру» на­личие сверхъестественных сил и чудесных способно­стей или же в нем речь идет о естественном проявле­нии первородной субстанции». В ответ Пухуа вскочил на ноги и перевернул стол. «Слишком грубо!» — воск­ликнул Линьцзи, но Пухуа возразил: «Здесь не место рассуждать о грубости и утонченности». На следую­щий день они снова пошли на благотворительный обед [к другому хозяину]. Линьцзи спросил у Пухуа: «Чем сегодняшнее подношение похоже на вчераш­нее?» Как и в прошлый раз, Пухуа вскочил на ноги и перевернул стол. Линьцзи сказал: «Хоть ты и дейст­вуешь правильно, но все равно это слишком грубо».
Пухуа воскликнул: «Слепой болван! О какой грубости и утонченности может идти речь в буддийской дхарме?» В ответ Линьцзи высунул язык» [§26].

Только тогда, когда культура и естественность в че­ловеке уравновесят друг друга, он становится благо­родным мужем»

Конфуций вообще очень высоко оценивал облагораживающее влияние музыки и видел в ней средство достижения внутреннего спокойствия, чувства радости и гармонии, т. е. очень эффективное психопропедевтическое средство, способствующее мо­ральному и психическому совершенствованию челове­ка