Гала и Сальвадор Дали. Любовь на холсте Времени

Безумствовать и при этом не быть безумным – это ли не свобода от всего и всех?!

Смутное время обостряет все чувства. Война ускоряет процессы и торопит познавать и создавать.

«А Гала я сказал:
– Принеси мне амбры, растворенной в лавандовом масле, и самых тонких кистей. Никакие краски не смогут насытить моей жажды точности и совершенства, когда я наконец стану изображать в ультраретроградной манере Месонье тот сверхпитательный бред, тот мистический и одновременно плотский экстаз, который сразу же охватит всего меня, едва я начну запечатлевать на холсте след гибкой кожаной бретельки, врезающейся в плоть Гитлера.

Последние годы своей жизни художник провел в полном одиночестве в замке любимой Гала в Пуболе, куда при ее жизни там он мог попасть только по письменному разрешению супруги, и куда он переехал после ее смерти. Позже его перевезут в комнату его дома, который известен нам ныне как Театр-музей Дали. Он еще пытался что-то рисовать, но болезнь прогрессировала, и вместо образов выходили странные закорючки, казавшиеся бессмысленными. Последнюю свою работу – «Ласточкин хвост» Дали закончил в 1983‑м, и это была простая каллиграфическая композиция на белом листе.

Дали, боящийся смерти и любого упоминания о ней, в похоронах супруги не участвовал. По свидетельству очевидцев, он вошел в склеп только несколько часов спустя, чтобы сказать: «Посмотри, я не плачу». После смерти Гала жизнь Дали стала нудной и скучной, все его безумие и сюрреалистические забавы ушли навсегда. Часами в полном одиночестве бродил он по комнатам их дома, бормотал бессвязные фразы о счастье и своей драгоценной Гала. Он ничего не рисовал, часами просиживая в столовой, как прокаженный, за закрытыми ставнями, не желая видеть солнечный мир.

До конца пятидесятых годов XX века супруги лишь изредка принимали избранных гостей – потенциальных клиентов, приехавших посмотреть, как работает мастер. Однако никогда этих гостей не оставляли на ночлег! Рай для двоих не предусматривается как гостиница; друзья ночуют в отеле Кадакеса или на своей яхте, если они прибыли морем.

Князь де Фосини-Люсэнж предлагает замечательную идею; его стараниями создается клуб «Зодиак» из двенадцати близких князю людей, которые общими усилиями станут выплачивать художнику две тысячи пятьсот франков в год, но за это получают право выбирать одну большую или одну маленькую картину и два рисунка из выполненных, свежих работ.

«Наша сила состояла в том, что мы вели правильный образ жизни, всегда одни, вдвоем», – опишет это время в «Тайной жизни…» художник.

Безусловно, пребывая много лет среди талантливейших людей своего времени, Гала научилась отличать «зерна от плевел»; но, скорее всего, она обладала сильной женской интуицией и почти безошибочно могла определить степень чужого таланта.

В тот момент, когда Сальвадор Дали отрывисто и пылко спросил: «Что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой?», Гала ответила: «Хочу, чтобы ты взорвал меня!».