Стратегия Византийской империи

В 415 г. фанатичные христиане, разъярённые язычеством Гипатии, женщины-философа, стянули её с носилок, протащили до церкви Кесариум, сорвали с неё одежду (разумеется!), убили, растерзали её тело на куски и перенесли их в другое место для сожжения – из благочестивого почтения к святости храма.

Едва ли имело значение то, насколько законны были аргументы Аттилы. Даже простой видимости правдоподобия было вполне достаточно, потому что он собирался не убедить суд в своей правоте, но скорее разрушить единомыслие своих оппонентов. Перед лицом Аттилы у партии мира всегда находился законнический аргумент, сколь бы слабым он ни был: лишь бы принять требования вождя гуннов.

В конце концов Аттила принял правила игры. Будучи сам приверженцем законности, он повёл себя так, будто был связан неписаным законом, который уже тогда обеспечивал неприкосновенность даже в случае крайней провокации

Намеренно смешивая и путая силу и договорённости, Аттила обычно предлагал мирные переговоры сразу после своего вторжения. Это также было одним из способов разделить его врагов, потому что в любом случае военная партия как в Константинополе, так и в Равенне лишалась возможности заявить о полномасштабной войне без какой-либо альтернативы.

легитимность, справедливое распределение добычи, харизматические ухватки, устрашение

Как совместный успех создаёт нацию, так неудача её разрушает. При этом группы, выходящие из её состава, либо возвращаются к прежнему самоотождествлению, либо принимают новое; как правило, они присоединяются к более успешным нациям, выходящим на историческую арену.

Это была стойкая способность столетие за столетием создавать непропорционально высокую мощь из любой военной силы, которую удавалось набрать, сочетая её со всеми приёмами убеждения и руководствуясь при этом более обширными сведениями. В наше время это стоило бы назвать дипломатией и разведкой, если при этом пренебречь глубоко бюрократическим характером этих понятий в нынешнюю эпоху.

во всём прочем он выказывал умеренность: так, например, гостям подавались чаши золотые и серебряные, а его кубок был деревянный. Одежда его также была скромна и ничем не отличалась от других, кроме чистоты; ни висевший у него сбоку меч, ни перевязи варварской обуви, ни узда его коня не были украшены, как у других скифов [т. е. гуннских военачальников], золотом, каменьями или чем-либо другим ценным[70].
Это напоминает нам Адольфа Гитлера, который ел суп и овощи и при этом был одет в простую коричневую форму, в то время как все окружавшие его генералы и фельдмаршалы блистали орденами и медалями, которые он сам им раздал.

Феофан Исповедник, верный сын Церкви, ненавидевший Никифора, которого он обвинял во многообразных ересях, слабо друг с другом согласующихся (манихейской и павликианской и иудействующей), в чёрном колдовстве с жертвоприношением быка в придачу, в гомосексуальном распутстве и в самом неслыханном грехе из всех: в повышении налогов, уплачиваемых духовенством:

времени первого выпуска при Константине (306–337 гг.) и до своего снижения в цене при Романе Аргире (1028–1034 гг.) византийский солид (откуда в конечном счёте происходит наше слово «солдат»),

Любое надлежащим образом построенное фортификационное сооружение является «множителем силы» (force-multiplier), но система Феодосиевой стены была самым эффективным сооружением в мире в течение тысячи лет с начала её постройки, а величина её была такова, что она сама по себе обладала стратегическим значением.