V3001TH

— Блять, я вас убью, если вы подохнете, мудилы,

Насилие — это плохо, но то, что от него на душе лучше становится — факт.

А если разобьюсь… — задумчиво говорит Винсент и вскидывает брови, глядя на руль. — Будет красиво. Но тачку жалко…

Ему будто на всех и на все плевать. На все, кроме сигареты меж губ и неба над головой.

Ну нахуй этих взрослых мамочек.

И вот так вот зайчонское сердце попало в эти жесткие, немного грубые, но самые любящие руки.

Зайчонок значит люблю.

— Я тебя люблю, зайчонок, — повторяет Винсент, и уже звучит легче, четче. Он ни в чем так не уверен, как в этих словах. — Без «кажется» или «походу», а стопроцентно. Я слишком долго обмозговывал это, чтобы сейчас мямлить. Базару нет, я тебя люблю. Понял? Люблю. Я тебе время дам подумать о том, что ты сейчас услышал, и если надо будет, я сам принесу тебе мусорное ведро, куда ты эти слова выкинешь, если они тебе не нужны будут.

— А я это мусорное ведро тебе на голову надену, мне оно не сдалось, — Чонгук завороженно смотрит на старшего, глаза его блестят, вот-вот и расплачется. — Потому что я тоже… — малой на секунду замолкает и выдыхает: — Тоже люблю тебя. Стопроцентно, Тэ.

— Зая, если шутишь… — хмурится Винсент, не верящий в услышанное. Он подходит ближе, нависает над малым и берет его лицо в ладони. — Если ты шутить вздумал…

— Люблю я тебя, придурок! — шмыгает носом Чонгук. — Поэтому мне и стало обидно, когда ты перестал меня зайчонком называть.

— Потому что «зайчонок» равно «люблю», Чонгук-и, — Винс гладит его щечку большим пальцем. — Я тогда не готов был палить контору. Но теперь зазайчонкаю тебя.

— Залюбишь, значит? — пытается улыбнуться Чонгук. Ему бы не разрыдаться позорно.

— Да, зайчонок, — Винсент кивает и целует малого в кончик носа. — До бесконечности.

— Винс… — скулит Чонгук и прижимается к старшему, уткнувшись лицом в его теплую грудь.

Винсент крутит руль и параллельно пишет Чонгуку, спрашивает, где он сейчас.

« Уже забрал рюкзак, еду в автобусе. У Чимина не получилось докинуть меня до школы» — пишет малой, и Тэхену этого вполне достаточно.

— А вот я бы его отвез, — бурчит он под нос, давя на газ. Раздражение к Чимину никак не дает ему спокойно существовать. Но не до него сейчас.

— Зая… — Винсент с таким теплом выдыхает это, что внутри прям все тает. — Я тебе сейчас скажу что-то… — нечеловеческие силы ему нужны, чтобы начать говорить, но, глядя в эти глазки, он молчать больше не может. — Выбрось мои слова в мусорку, если не принимаешь их, я это пойму.

— А хули они не дают мне сказать, что я люблю тебя?! — взрывается Винсент, уставившись на Чонгука.