Практически невиновна

родилась в России – а это огромная, потрясающая, но необузданная и дикая страна. Наше общество первобытно. Чтобы в нем выжить, ты должна быть агрессивной и изворотливой. Тебя никто не пожалеет, твои права никто не защитит. Помогут только злость и умение вырвать зубами кусок мяса из бока мамонта.

Он знал каждый квадратный сантиметр ее тела – и, наверное, только сотую часть души.

Сейчас свекровь скажет, что Мария бездушна, раз не замечает мучений бедного паренька.

Время подвержено инфляции так же, как и деньги. У новорожденных бесценна каждая неделя. Младенцы скупо и неторопливо разменивают месяцы. Где-то в районе двадцати лет из кошелька жизни начинают незаметно разлетаться годы. В тридцать не замечаешь исчезновения пятилетки. В сорок лет я с ужасом пойму, что мелькают уже не годы, а целые десятилетия…»

К тому же Пульсатилла плотно вошла в период, у людей называемый бальзаковским возрастом. Ее перламутрово-серая шерсть все так же сверкала на солнце лионским шелком, в глазах порой вспыхивали огоньки. Но она уже выходила в тираж.

Год во Франции приучил Пульсатиллу относиться снисходительно к внешности мужчины. Француженки, выросшие в суровых условиях наступающего гомосексуализма, трепетно воспринимали любой мужской материал. Не судить по внешности. Внешность изменчива. Под фасадом бомжа может скрываться сексуальный гигант.

– Брунхилда! – прокричало чудо. – Брунхилда!
– Она что, глухая? – тихо спросила Маша.
Саша с сомнением посмотрел на подругу:
– Да нет вроде бы. Главное – не фригидна.

– А где Лиза? – спросила Мария.
– Там. В Париже. Трудится. Открыла собственное дизайн-бюро.
Маша и Илья переглянулись.
– И?..
– Процветает.
– И?..
– Мы дружим, – коротко пояснил Валдаев, подведя черту своим отношениям с Лизой. – Знакомьтесь, это Брунгильда.

Илья яростно прижал к себе любимого друга. У майора перехватило дыхание от упавшей на него лавины счастья – сначала Мария сделала ему предложение, затем возник из неизвестности драгоценный Валдаев.

– Илья, – перебила Мария. Ее глаза загадочно сияли. – Как ты тут вообще?
– Плохо! – вырвалось из самых глубин несчастной здоровякинской души. – Плохо мне одному!
– У меня идея. Давай поженимся, – предложила Маша.