Зло под солнцем

Вы уничтожили таинственность, вы уничтожили романтику. Отныне все стандартно, даже любовь… Эти выставленные напоказ тела наводят меня на мысль о морге…

Женщина может быть добрым гением человека, которому она помогает и которого она вдохновляет, но она может также служить причиной его падения и гибели

Может быть, этот молодой вертопрах когда-нибудь поймет, что женщинам писать нельзя. Они клянутся, что сожгли ваши письма, а на самом деле хранят их на память!

Того, как люди стали вести себя. Они берутся за что-нибудь и при первой же возможности бросают начатое, чтобы ухватиться за что-то другое! Это выводит меня из себя!

Она кружит мужчинам головы, возможно. Но это не доказывает, что она потеряла свою!

К тому же, — объяснял он много позже своему другу Гастингсу, — речь ведь шла об убийстве.»

«Но ведь убийство еще не было совершено», — заметил ему тогда Гастингс.

«Верно, — признался Пуаро. — Но оно уже было предначертано.»

«Так почему же вы его не предотвратили?»

И Эркюлю Пуаро со вздохом пришлось объяснять, как он уже один раз делал это в Египте, что если кто-то задумывает кого-то убить, его трудно заставить изменить свое решение.

Совесть не мучила Пуаро упреками. Неизбежного не избежать.

Она с удивлением посмотрела на него.

— Чего этого?

— Того, как люди стали вести себя. Они берутся за что-нибудь и при первой же возможности бросают начатое, чтобы ухватиться за что-то другое! Это выводит меня из себя! Есть вещь, которая называется порядочностью. Если ты женился на женщине и взял на себя обязательство заботиться о ней, слово надо держать. До конца! Это вопрос чести! Слишком уж много стало неудачных браков и скоропалительных разводов! Арлена — моя жена, и точка!

Розамунда наклонилась к нему и вполголоса проговорила:

— Значит, вы останетесь с ней, «пока смерть вас не разлучит»?

— Совершенно верно.

Она встала и сказала:

— Я поняла.

Тихим голосом, полным сдерживаемой ярости, она бросила:

— Знаете ли вы, мсье Пуаро, что меня больше всего выводит из себя?

— Нет, мадам.

— Жалость!

Это слово щелкнуло, как удар хлыстом.

— Вы что, думаете, я ничего не вижу? — продолжала она. — Люди говорят: «Бедная миссис Редферн! Ах, эта маленькая бедняжка!..» Я не бедняжка, и я не маленькая, но они все равно говорят, что им меня жалко! Так знайте же, мне не нужна жалость, не нужна!

— Эта женщина — исчадие ада, — процедил он.

— Обзавестись мужем и детьми — это общий удел всех женщин, — с живостью возразил Пуаро, — тогда как добиться славы и достичь высокого социального положения доступно лишь одной женщине из ста, даже из тысячи!