Стингрей в Зазеркалье

– Джоанна, Pink Floyd выступают в Москве. Тебе не нужны билеты?

– Ну да, – ответила я почти равнодушно. Большим поклонником Pink Floyd я не была, музыки их почти не знала, но знала, что мои друзья-рокеры группу обожают и нередко вплетают элементы ее музыки в свою собственную.

Как и Борис, Виктор проторчал в магазине целый день, пробуя один за другим сверкающие яркими красками инструменты.

– Это место – как раз для таких, как ты, – с восхищением сказал ему менеджер магазина Даг Видерман.

– Такие, как я, – ответил Виктор из-под гривы своих волос, – как раз для таких мест, как это.

– Почему ты решил сняться в кино? – начала я.

– Да я и сам не знаю, – пожал он плечами. – Все, что я делаю в жизни, я делаю потому, что мне это интересно. Это единственная причина.

– Все это просто ужасно, – в отчаянии говорил Борис после концерта в одном из самых больших залов Ленинграда, о выступлении в котором еще недавно он не мог и мечтать. – То, на чем мы играем, просто не в состоянии адекватно воспроизвести музыку.

А разнообразие сортов кофе и вовсе повергло его в замешательство. Я никогда не видела его таким – настолько выбитым из колеи и своей привычной зоны комфорта. Этот человек, без малейших колебаний противостоящий своему собственному государству, создающий в подпольных условиях музыку, пробуждавшую в молодежи чувство протеста, оказался вдруг сражен открывшимся у него перед глазами огромным выбором кофе. Если я, приезжая в Россию, считала безумием, что кофе у тебя может быть только одного сорта, то он искренне не мог понять, зачем в магазине иметь выбор из сотни сортов.

– Людям не нужен такой выбор, – бормотал он, помешивая слитые в один пластиковый стаканчик три разных сорта кофе. – Как можно заниматься музыкой, если целый день стоишь в магазине и думаешь, что же выбрать из всего этого многообразия?

Я чуть было не расхохоталась, услышав обычное для Бориса дзенское отношение к жизни. Он был как глыба на дне океана, непоколебимый в своем теплом и уверенном спокойствии, несмотря на бушующий вокруг и у него над головой шторм.

– Хотела бы я иметь твое самообладание, – говорю я. – У меня бы точно крыша поехала.

– У тебя она и так поехала, – с ехидной улыбкой ответил он.

По мере вестернизации России музыкальные компании теперь стали интересоваться, есть ли у меня права на выпуск песни The Beatles. Я знала, что права на весь битловский каталог находятся в руках у Майкла Джексона, и связалась со своим дерматологом в Беверли-Хиллз, доктором Арнольдом Кляйном. Он не только лечил Джексона, но и был его близким другом. Медсестра из клиники Кляйна Дебби была той самой женщиной, которая родила двух старших детей звезды[143].

– Можешь спросить Майкла о правах? – умоляла я Арни. Через некоторое время пришел ответ: раз речь идет об эксклюзивном российском релизе в фонд «Гринписа», то Майкл не возражает.

Через пару дней Юрий появился у меня в квартире вместе со своей новой подругой Наташей. Я подписала заявление на развод и протянула его через стол Юрию.

– Ну что же, хорошо, Джоанна, – сказал он. И они ушли. Все оказалось очень легко. Просто подпись по-русски, и ты чувствуешь себя рожденным заново. Или похороненным.

Вернувшись в Россию, я вновь занялась видео. Наняла Диму Диброва и Андрея Столярова, двух молодых ребят, работавших на телевидении в Москве[104], чтобы они сняли клипы на две мои песни: Keep on Traveling и Give Me Some More of Your Love. Мы подписали контракт, и я заплатила им 18 684 рубля, что составляло тогда примерно 622 доллара.

В понедельник и в среду, буквально накануне открытия, в офисе «Гринписа» раздались анонимные телефонные звонки: мужской голос грозил взорвать галерею. Человек этот явно не понимал мирный смысл всего нашего проекта, и для него главным был его агрессивный американский шовинизм.