Хладные легионы

До того ты был слишком молод и полон жизни, чтобы по-настоящему верить в собственную смерть, но война все изменила.

«Нет смысла привязываться к людям, – с горечью сказал ей пьяный отец однажды ночью, через пару месяцев после смерти матери. – В один распрекрасный момент они берут и умирают!»

Хладные легионы окружают тебя.

Им было наплевать. Они жили слишком полной жизнью, чтобы выносить суждения о других. Эта инаковость была магией, в каком-то смысле столь же поразительной, как и икинри’ска.

– Я гость желанный в доме воронов и иных пожирателей падали, вослед за воинами грядущих, – процитировал Рингил глухим голосом. – Я друг черных воронов и волков. Моя суть: неси меня, убивай мной и умри со мной там, где кончается путь. Нет во мне медовых слов о грядущей долгой жизни. Есть во мне железное обещание: никогда не быть рабом.

Наемник с повязкой на глазу возбужденно покачал головой и отбросил длинные жидкие патлы с лица. Если не обращать внимания на вертикальный шрам, который виднелся сверху и снизу повязки, словно протыкая ее, он выглядел моложе, чем сперва показалось Рингилу.
– Нет, приятель, это не все. Говорят, этими парнями командовал колдун – какой-то напичканный магией говнюк из Трелейна, с клинком Черного народа. Говорят, его на севере уже разыскивают за измену, и там за его голову назначена награда в двадцать пять тысяч флоринов!
– Двадцать пять тысяч… – с придыханием повторил Рингил, тщательно изображая недоверие. – Быть того не может.
– Я серьезно, старик. Пограничный дозор взял пленных, их доставили в Крепость и сейчас допрашивают. Кое-кого из рабов тоже. Такие слухи ходят. Ебучий колдун, да-да. – Молодой охотник за головами кивком указал на клерков. – Спроси сам, если мне не веришь.
Рингил скептически посмотрел на него, пожал плечами и переступил порог открытых дверей, войдя в освещенную лампами контору.
Клерк поднял глаза:
– Слушаю?
– Человек снаружи говорит, вы охотитесь на колдуна.
– Это не подтверждено. – Клерк отложил перо и устало потер глаз полусогнутым пальцем. – Прошлой ночью случился налет на караван, шедший по Трелейнской дороге, и нападавшие еще на свободе. На

Наверное, их очень много. Мы ждем имена.
– Сколько платите за головы?
– Пятьдесят. За живого сотню. Может, позднее цена поднимется, если владельцы каравана сами выставят награду.
– За живого? – Рингил скривился. – В Тланмаре мне платили сотню, и без разницы, живая была добыча или мертвая. Причем в имперских элементалях в пересчете это будет сто двадцать флоринов, да уж, почти то же самое.
Клерк пожал плечами.
– Так езжай обратно в Тланмар и работай там. Здесь ты получишь пятьдесят флоринов за голову, сотню – за пленника. Тебя включить в список, или как?
Рингил изобразил сердитую нерешительность, краем глаза заметив, как увлеченные зрелищем наемники в углу комнаты подталкивают друг друга локтями и ухмыляются. Он решил, что спектакль удался, прочистил горло и сделал оскорбительный жест.
– Ну ладно. Включай меня в список, да. Ларанинтал из Шеншената. Капитан, в отставке, 62-й имперский призыв. Записывай.
– Да уж, вот тебе и жизнь в отставке… – негромко сказал один из охотников за головами. – Так, приятель?

Похоже, мы по уши в героях.

Судьбу, какой бы потертой и неправдоподобной она ни была, удобно носить в собственном кармане.

«Нет смысла привязываться к людям, – с горечью сказал ей пьяный отец однажды ночью, через пару месяцев после смерти матери. – В один распрекрасный момент они берут и умирают!»