Бремя секретов

В какой-то книге я прочла, что есть светлячки, которые мигают в унисон, даже с определенным ритмом. Как в оркестре без дирижера. До недавних пор такая синхронность оставалась загадкой, и люди думали, что это происходит случайно. На самом деле, как пишут в книге, механизм этого явления прост: внутри у каждого насекомого есть вибратор, похожий на метроном, частотность колебаний которого зависит от сигналов, подаваемых другими светлячками. Наверное, в мире нет совпадений. Между вещами, которые случаются одновременно, существует связь. Но какая же связь между причинами, подтолкнувшими к убийству Обасан и Юкико?

Марико молчит. Взгляд рассеянный, устремленный вдаль. Я даже не знаю, о чем она думает. Но знаю, что у нее много воспоминаний о той жизни, которая была до нашей встречи и о которой она не хочет рассказывать никому.

— Смотри, вон там! Красота какая! — воскликнула Сатоко.
Она указывает на мелкие голубые цветы, примостившиеся на берегу между скал, прямо над водой.
— Можешь сорвать один для меня? — спрашивает она.
— Нет, конечно! Если я оступлюсь, меня унесет течением.
— Ты прав, — отвечает она со слабой улыбкой.
Мы выходим на тропинку, которая спускается к самой воде, и Сатоко вдруг говорит:
— Я ухожу от тебя.
— Уходишь от меня? Но куда?
— Хочу развестись, — отвечает она, пристально глядя мне в глаза.

«Китай — это огромная страна. Я ехала по ней много дней. Все, что делают здесь японцы, напоминает попытку кошки укусить слона». Возможно, так оно и есть. Мне кажется, Япония взяла неверный курс, выбыв из Лиги Наций. Будущее страны меня пугает. Рано или поздно над нами разразится катастрофа: мы окажемся одни в войне против целого земного шара.

— Как это все сложно! Какое тяжелое бремя!

Поднявшись с коленей, я вдруг вспомнила русское название цветка: незабудка. Мой муж не любил рассказывать о двух годах, проведенных в Сибири. Наверное, это было трудное для него время. И тем не менее он сохранил в памяти название цветка.

Я уверена, он бы не изменил своего отношения ко мне, узнав о моем корейском происхождении. Но я не хотела делить с ним это бремя. Это могло бы сказаться на его общении с окружающими и разрушить благополучие Юкио и его детей.

— Значит, ты пойдешь к дедушке? А ты можешь купить ему незабудки?
— Незабудки? Что это за цветы?
Я ни разу не слышала такого названия.
— Так по-русски называются васуренагуса. Дедушка однажды сказал, что очень их любит.
— Ты знаешь о моем сыне и о муже то, чего не знаю я сама.

Я никому не рассказывала о своем происхождении. Мой сын думает, как когда-то думал муж, что мои родственники — мама и дядя — погибли во время землетрясения 1923 года. Япония проиграла войну, Корея получила независимость, но это не изменило отношения японцев к тем корейцам, которые жили в их стране. Дискриминация продолжается. Если в жилах течет корейская кровь, это грозит неразрешимыми трудностями. Поэтому я никогда не смогу рассказать сыну и его семье, кто я такая и где родилась. Не хочу, чтобы это нарушило спокойное течение нашей жизни.
Ветер стих, космеи не шелохнутся. Я внимательно разглядываю цветы: алый плавно переходит в бледно-розовый, который затем становится почти белым. В тот день, когда навсегда ушла мама, тоже цвели космеи. Я закрываю глаза и словно поверх цветов вижу маму.

Каждую осень, когда птицы улетают на юг, мне становится грустно, словно они летят ко мне на родину.