Лис Севера. Большая стратегия Владимира Путина

У Путина мы видим в основе своей византийскую стратегию, которая потом получает западную (линейную, рассудочно-логичную) интерпретацию, — и этот завершающий стратегический ход (несоответствие действия и языка описания) вводит западных «партнеров» в ступор, а иногда наводит на них мистический ужас перед «драконом, сокрытым в облаках».

Принцип Сунь-цзы: «Самая лучшая война — разбить замыслы противника; на следующем месте — разбить его союзы; на следующем месте — разбить его войска».

Итак, побеждать надо без (или до) войны, а если приходится воевать, надо уклоняться от генерального сражения, делая упор на маневры, чтобы ослабить и утомить противника.

Путин сам неоднократно говорил о том, что у него — и у России — нет врагов. Есть друзья, есть партнеры и есть, конечно, конкуренты, но с ними желательно не воевать, а договариваться, то есть искать компромиссные, не конфронтационные решения.

Тут невольно вспоминается опыт Петра Великого (в симпатиях к нему Путин неоднократно признавался), который не только «прорубил окно» (подчеркну: не открыл дверь, а «прорубил окно») в Европу, но и силой заставил тогдашний Запад считаться с интересами России. Однако тут же возникает вопрос: какой ценой? Во-первых, путем прямого военного столкновения, а во-вторых — ценой невероятного перенапряжения всех сил страны и фактически репрессий. В целом схожим путем шел к статусу мировой державы спустя двести с лишним лет Сталин — и тоже ценой страшного перенапряжения на грани гибели всей страны и репрессий.

Такой путь Путин считал неприемлемым. Сначала по умолчанию, а потом и открытым текстом президент России заявлял, что хочет модернизировать страну и вернуть ей статус мировой державы без репрессий и без перенапряжения сил, которого народ может просто не выдержать.

Никакие бомбы, даже атомные, никакая из жестокостей войны не нарушают так сильно нормальных условий жизни и не являются причиной стольких разрушений и зла, как дух ненависти. Разрушенные дома сравнительно скоро будут отстроены, убитые похоронены… Но ненависть, придя в мир, имеет свойство продолжаться бесконечно.

Может быть, именно поэтому Путину легче строить такие союзы с государствами Востока, Юга и даже Латинской Америки и Африки (БРИКС), чем с европейскими и североамериканскими государствами, элиты которых давно живут в состоянии постмодерна, постправды и даже постнравственности – по ту сторону добра и зла.

Порядок без свободы – это когда люди не только ходят строем, но и думают строем, и любят. Это то, о чем написаны знаменитые антиутопии Евгения Замятина («Мы») и Джорджа Оруэлла («1984»).

Исходя из здравого смысла, можно утверждать, что ничем не ограниченная свобода, свобода без порядка превращается в насилие. Если моя свобода ничем не ограничена, то она естественным образом стремится к экспансии, которая рано или поздно приведет к тому, что моя свобода ограничит и ущемит свободу другого. Тут впору вспомнить Канта с его «свобода одного человека ограничена свободой другого».

«Мы строим Россию, готовую к любым, самым неожиданным изломам исторического развития, способную не только надежно защитить свои национальные интересы, но и взять на себя ответственность за обеспечение глобальной стабильности, за судьбы мира в целом… Утверждение России среди стран – мировых лидеров неразрывно связано с ее исторической миссией: органически соединять различные полюса мировой цивилизации, стать ведущим интеллектуальным центром современного мира, который формулирует гуманистические ценности как мировоззренческую основу будущего мироустройства»