Смеющийся труп

Я — аниматор. Я — Экзекутор. Но теперь я знаю, что я — нечто большее. То, чего так боялась моя бабушка Флорес, свершилось, я — некромант. Мертвые — моя специальность.

Я совершила человеческое жертвоприношение и не жалела об этом. Тот взрыв силы был как воспоминание о болезненном сексе. Какая-то часть тебя хочет, чтобы это повторилось. Возможно, Доминга Сальвадор была права. Возможно, могущества жаждут все, даже я.

У меня есть фотография, где я стою в этом кошмарном платье, а Кэтрин обнимает меня за плечи. Мы обе улыбаемся. Дружба — странная штука.

Жан-Клод прислал мне в больницу дюжину белых роз. К букету прилагалась карточка с запиской. «Приглашаю тебя на балет. Не как своего слугу, но как гостью».

Я не пошла на балет. У меня хватало других проблем и без того, чтобы ходить на свидания с Мастером вампиров

У меня есть фотография, где я стою в этом кошмарном платье, а Кэтрин обнимает меня за плечи. Мы обе улыбаемся. Дружба — странная штука

Нашли инвалидное кресло Гейнора, но никаких следов его самого. Это одна из тех тайн, о которых лучше всего рассказывать ночью у костра. Пустое, залитое кровью инвалидное кресло посреди кладбища.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Твоя сила позвала меня, ma petite. Сегодня в городе не было ни одного мертвеца, который не почувствовал бы ее на себе. А так как город — это я, то пришел посмотреть, в чем дело.

— И долго ты здесь?

— Я видел, как ты убила двоих мужчин. Я видел, как ты подняла кладбище.

— И тебе не пришло в голову мне помочь?

— Тебе не нужна была помощь. — Он улыбнулся — едва заметно в предрассветном полумраке. — Кроме того, вдруг бы у тебя появилось искушение разорвать на части заодно и меня?

— Не может быть, чтобы ты меня испугался, — сказала я. Он развел руками. — Ты испугался своего слуги? Маленькой старушки, moi (меня (фр.))

— Это не страх, ma petite, а осторожность.

Он боялся меня. Что ж, какой-то смысл во всем этом дерьме все-таки есть.

Я понесла Ванду вниз по склону холма. Она не позволила бы Жан-Клоду к ней прикасаться. Из двух чудовищ…

Ванда считала меня чудовищем. Что ж, возможно, она была права

Нам надо уходить. Тебе нужен врач, — сказала я.

Она посмотрела на меня.

— Кто ты?

Сегодня впервые я не знала, как ответить на этот вопрос. Это было шире, чем любые человеческие понятия.

— Я — аниматор, — сказала я, наконец

Человеческие смерти, похоже, имеют кумулятивный эффект. Две жертвы — и я опустошила целое кладбище. Это невозможно. Но я это сделала. Никогда не знаешь, чего от себя ждать

Я не понимала, как Ванда может просить сохранить Гейнору жизнь после того, что он с ней сделал. Любовь, наверное. В конце концов, она действительно его любила. И это, вероятно, самое печальное во всей истории