Детство Левы

Рубль лежал здесь на своём обычном месте безо всяких причин, явных и тайных, лежал без всякой логики, без рассуждений и намеков, он просто был, как был на свете мой папа.
Я понял это раз и навсегда, и никогда больше его не спрашивал о причинах столь упорной и непонятной щедрости.
Хотя сейчас мне очень хотелось бы сделать это. Но папа, мой папа, уже не может ответить ни на один мой вопрос…

На улице меня окружали мужчины в белых нейлоновых рубашках, женщины в лёгких красивых туфлях, киноафиши с новыми фильмами, киоски с квасом и газировкой, трамваи чешского производства, красивые башенные краны, продавцы яблок и укропа, малыши в колясках, а по праздничным дням — милиционеры в белых парадных кителях…
Даже машины (кроме грузовиков) были чисто вымыты и блестели.
Мир вокруг динамично развивался и радостно гудел.

И тут я понял, что Колупай меня действительно не понимает, а объяснить нельзя. Впервые в общем-то я понял, что есть на свете такие вещи, которые объяснить нельзя, не получается.