Прометей прикованный

Напрасен ропот! Все, что предстоит снести,
Мне хорошо известно. Неожиданной
Не будет боли. С величайшей легкостью
Принять я должен жребий свой. Ведь знаю же,
Что нет сильнее силы, чем всевластный рок

Твою ведь гордость, силу всех ремесл – огонь
Похитил он для смертных.

За оскорбленья платят оскорбленьями.

Полны высокомерья и надменности Твои слова. На то ты и слуга богов. Вам, новым, внове править и незыблемой Твердыней власть сдается вам. Не два ль царя С твердыни той упали на моих глазах? А третьим, вскоре я увижу, нынешний Падет позорно.

Робей пред всякой властью, льсти, заискивай, А мне до Зевса дела никакого нет. Пусть правит как угодно в свой короткий срок, Ему недолго над богами властвовать.

При всем своем тщеславье даже Зевс еще Научится смиренью. Он готовится К такой женитьбе, что во мрак безвестности Его с престола сбросит. Тут и сбудется Проклятье Крона полностью, которое, С престолом расставаясь, произнес отец. Как этих бед избегнуть, из богов никто Сказать не может Зевсу. Только я бы мог. Я знаю – как. Пускай же он упорствует, Кичась громами в небесах и пламенем Пылающие стрелы с высоты меча. Все это не поможет: от бесславного И страшного паденья не спасется Зевс: Непобедимо сильного противника, Врага на диво сам себе готовит он. Противник этот пламя жарче молнии Придумает и грохот посильней, чем гром, Трезубец Посейдона, что земную твердь Трепал, как лихорадка, в море бросит он, И Зевсу будет худо, и узнает Зевс, Как непохоже рабство на владычество.

Мудр, о, поистине мудр

Тот, кто впервые понял и вслух произнес:

С равными нужно

В браки вступать, чтоб счастье свое найти. Если ты нищ и убог, то богатых, пресыщенных И родовитых, надменных, напыщенных Обходить старайся стороной.

А смерть освободила бы меня от мук, Увы, конца терзаний не приходится

Где плач О жребии несчастном слезы горькие И состраданье слушателей вызовет, Там и помешкать можно, там и слов не жаль.

Кто ж за услугу заплатит, скажи, откуда, скажи мне, милый,

Помощи ждать? От тех ли, чей век как день? Ты ли не видел, как слеп и бессилен Род человечий, немощью, словно сном, Скованный? Нет, во веки веков не сможет Воля людей нарушить законы Зевса.