Доктор Сакс

Джек Керуак — модное имя, которое на слуху. Ну, по крайней мере, я его слышал неоднократно. Книга на букмейте попалась — решил почитать. Надо же приобщиться. Не повторяйте моей ошибки — не надо.

Если я попробую писать отзыв о книге в манере книги, я сам не пойму, что хотел сказать. Получится примерно так:

Книга, подобно который я не читал ничего, пожалуй, с самого детства, когда в дождливые дни на даче завершались все карточные игры с Павлом, который как-то заблудился в лесу, за которым шумит электричка, развозящая по домам уставших дачников, чья одежда пахнет тем неописуемым ароматом сырости, грибов и огня, так характерного для постоянных посетителей Карельского перешейка, отошедшего к России в само начала Второй Мировой войны, события, о котором спорят историки, засевшие в своих пропахших книгами кабинетах, меня просто измучила.

А с чего всё начиналось? Ага, с книги. Начав читать книгу, я перечитывал предложения по три, четыре раза, иногда и больше. Потом, влипнув в очередное предложение, делал вторую попытку, и бросал его. Потом начал бросать прямо на первой попытке, всё равно смысл заключён в первых нескольких словах, а остальное, на мой взгляд, мозгоклюйство какое-то.

Прочитав, нет, пролистав, треть книги, я забросил это дело. То есть, возможно, если у кого-то было похожее детство в полукриминальных трущобах и очень странные, если не сказать наркотические, видения, то прочитать это возможно. В противном случае, мне кажется, не стоит ломать мозг. Это не загадка, разгадав которую можно получить удовольствие. Для меня это чернушный и нездоровый, эдакий Рэй Бредбери, Вино из одуванчиков курильщика. Я предпочитаю обычное вино из одуванчиков.

Приведу только одно предложение из книги. Оно ещё и обрывается посередине. Видимо, чтобы было —

«Тем вечером он направлялся к мануфактурам Мельничного пруда с обедом, который вдруг метнул ввысь, в ночные небеса – Джи-Джей, Елоза и я сидели на парковой травке пятничного вечера, за оградой, и, как миллион раз прежде, вот идет Джо со своей обеденной коробкой под бурыми аурами фонаря на углу, они освещают все камешки и вымоины улицы – только сегодня мы слышим странный вопль и видим, как он подбрасывает обед, взметнув повыше руки, и уходит, а обед приземляется, он идет в бары дикого вискаря, а не на мануфактуру тупорыловки – единственный раз мы видели Джо Плуффа в возбуждении, в другой раз на баскетболе после ужина, на моей стороне Джо, у Джи-Джея Джин Плуфф, и братья давай толкаться жопами, шмяк, ненавязчивое коленце бедром, с ухмылочкой, а силы в толчке столько, что наземь сшибает, и когда Джин, который поменьше (5:01), хорошенько заехал Джо, тот, побольше (5:02), весь побагровел рожей и так ему вмазал бедром тайком, что Джин вмиг остолбенел и залился румянцем, ну и дуэль, мы с Джи-Джеем, бледные, оказались в ловушке меж титанов, то была великая игра – обед Джо вообще-то приземлился футах в двадцати от известной баскетбольной корзины на дереве —»

Изредка встречаются описания, рождающие яркие, хотя и тёмные образы. Например: «вот ночью волнивые деревья свистят черными призраками во все стороны в пламени черных рук и извилистостях во мраке – миллион движущихся глубин лиственной ночи – Страх вдоль них идти (по Риверсайд, тротуара нет, лишь листья на земле по обочине) (тыквы в росе намеком на Ночь Всех Святых, время голосовать в пустом классе ноябрьским днем) – На том поле…» Но за треть книги таких образов я встретил всего два или три. А остальное — сплошная головная боль.

Я понимаю, что он представитель «бит-поколения», разочаровавшихся людей, экзистенционалистов, и так далее и тому подобное.

Кошмар. Если это лучшее, из подобной литературы, я не уверен, что хочу продолжать с ней знакомство. Тот же Кафка мрачен и абсурден, но читается ведь великолепно! А если хочется хороших длинных предложений — то Толстой к нашим услугам.

7

7