Игра Джеральда

Джесси не могла читать его, как открытую книгу — для этого, ей казалось, нужно больше, чем семнадцать лет замужества

Он снова хотел было улыбнуться той, менее чем приятной улыбкой, говорящей о том, что невозможно жить с женщинами, но и без них не обойтись (хотя вряд ли он даже догадывался, что она имеется в его репертуаре).

В последние месяцы я все больше прихожу к убеждению, что люди носят кольца на пальцах, потому что общественное мнение не одобрило бы, если бы их носили в носу.

Джесси поняла, что сожаление и сочувствие после пережитой трагедии значат не больше, чем след мочи, на снегу.

Джесси называла те часы, которые она провела на озере Кашвакамак, просто — «Мои тяжелые времена». Эта фраза говорила обо всем сразу и ни на йоту больше.

Это было интересно. Интересно обнаружить, что ум человека — это не что иное, как кладбище, обосновавшееся в черных провалах, наполненное причудливыми рептилиями, совсем как те, что копошатся вокруг нее. Интересно.

Не будет пива, не будет поцелуев, а твое желание замяться любовью в сарае для сушки сена во время грозы так никогда и не осуществится, потому что ты будешь слишком занята, умирая. Каждое утро, когда ты пробуждаешься от сна, может оказаться последним.

это было не что иное, как вариация простой, отвратительной сказочки-страшилки, которая выглядит смешной, когда сидишь возле костра с остальными девочками, поджаривая грибы, и настолько ужасной потом, когда лежишь и дрожишь от страха в своем спальном мешке, веря, что каждый хлопающий звук свидетельствует о приближении водяного.

Она поняла кое-что еще: удовлетворение простых физиологических потребностей доставляет непередаваемое чувство легкости и свободы.

«Тайны женской сексуальности, которые тебе и не снились, Джеральд, — подумала Джесси. — Ты приковал меня наручниками к кровати, но ничего не получилось. Покажи мне стакан воды — и получишь неистовую нимфоманку».