Красота и уродство. Беседы об искусстве и реальности

И присягает перед миром и отрекается у скал
В последней пустыне у последних синих скал
Пустыня в саду и сад в пустыне
Засухи, но в губах сухое зернышко
яблока.

Люди мои

Новогодья идут, обновляя
В ярком облаке слез годы свои, возобновляя
В новой строке древний ритм. Спаси
Время. Спаси
Неизвестное зрение сновиденья
Самоцветного Единорога в золоченом возке

И молиться Господу чтобы смилостивился Он над нами
И я молюсь чтобы мне не забыть
Все о чем я слишком много с собой говорил
Слишком растолковал
Ибо я не надеюсь сюда вернуться
Пусть эти слова ответят
За то что сделано и не будет делаться снова
Пусть не будет суд над нами слишком суровым
Ибо эти крылья уже не крылья какие полет раскрывал
А простые опахала продолжающие биться
В воздухе который стал окончательно сух и мал
Меньше чем воля и суше
Научи нас трудиться и не трудиться
Научи нас сидеть и слушать

Мы не хотим смотреть на то, что произошло, что происходит сейчас в концлагерях, на войне, смотреть на болезнь, голод, на страдание во всех его проявлениях, но мы должны найти в себе мужество повернуться к этому лицом

Все это говорит о том, что уродство – личное или общественное – мы должны быть готовы встретить в самих себе, в нашем обществе, в человечестве, встретить дерзновенно, с вдохновением – как задачу, которая ставится перед нами, как то, что может научить нас чему-то и что мы должны преодолеть

То есть те уродливые черты, те слабости, которые мы видим в себе, могут дать Богу свободу действовать

Но вместо того, чтобы отшатнуться, отвернуться от этого, мы можем сказать: «Как чудесно, что во мне есть немощь! Да, это немощь, но она может научить меня отворачиваться от себя самого и направить свое внимание на то, что значит намного больше, будь то жизнь, другие люди, Бог, какой-то один человек или человечество»

Мы должны видеть вещи чистым взглядом, который рождается из этой свободы от страха или жадности, с которыми мы обычно подходим к окружающим нас предметам и живым существам

имеет место страх, что нечто, лежащее за пределами моего опыта или коллективного опыта группы, к которой я принадлежу, может уничтожить или подорвать то, что мне дорого, что дает мне ощущение безопасности

Есть красота, которая абсолютна, а есть то, как мы превращаем ее во зло, потому что зло есть в нас, а не в ней самой