Уральская матрица

В каждом конкретном случае для обособления были свои поводы. Роль «уральской матрицы» заключается в том, что эти поводы находились всегда, и всегда они выглядели очень убедительными.

Урал с его ментальностью не боится конфликта, хоть ты тресни.

Ресурс уральцев таился в недрах земли, а ландшафт помогал его сберечь. Потому уральцы и сидели на своих горах, как приколоченные. Разнообразие этносов помогло быстрее уяснить выгоды «сепаратизма», и тяга к нему вошла в «уральскую матрицу». А уж потом началась эволюция понимания «ресурса» и понимания «сепаратизма».

Урал — земля неплодородная. На Урале пашни не прокормят большой народ. Потому актуальность ресурса была выше, чем где-либо. Если утратишь свой ресурс — медь это, пушнина или соль, не важно, — то грозит уже не прозябание, а вообще голодная смерть.

Словно медь соединяется с оловом, и получается не медно-оловянный сплав, а особый металл — бронза. Словно металл натрий соединяется с газом хлором, и образуется не химически-абстрактный хлорид натрия, а драгоценная и незаменимая соль — новый минерал.
Особенность преображения в том, что получается не механическое смешение исходных элементов, а нечто новое и неожиданное, со своими неожиданными качествами

Уральская матрица» производит сверх-продукт: новые идеи, образы, смыслы. Она работает как плавильная печь. То, что попадает в неё, выходит совсем иным. А процесс плавления в этой печи начинается как цепная реакция: тогда, когда в печи Урала сходятся какие-либо разнородные явления. Словно сливаются два цвета, например, жёлтый и синий, — и появляется не жёлто-синий цвет, а зелёный: новый, третий.

Чужеземные историки и географы древности всегда подчёркивали странную самобытность жителей Урала. Греки писали о каких-то «козлоногах» и «псоглавцах», арабы — о «яджуджах и маджуджах». Даже библейских «Гога и Магог» примеряли на Урал. Всё это, конечно, здорово: самопознание, самоидентичность… Поэзия. Но по мышлению Урал прагматичен, как

культурных феноменов, чем, к примеру, Италия.

мясорубка, — иначе он дал бы миру не меньше

Экзистенциальным двойником Данилы можно считать мастера Ивана Ползунова. В 1764 году, за двадцать лет до Уатта, на Екатеринбургском заводе он построил первую в мире паровую машину. Но она оказалась никому не нужна.

Писатели Мамин-Сибиряк и Бажов, академики Карпинский и Ферсман равно уважали одного человека — уральского горщика Данилу Зверева. Более всего он знаменит открытием многих самоцветных копей легендарной Мурзинки. Однажды кто-то сказал ему, что на Урале нет алмазов, — Зверев поспорил, пошёл и отыскал два алмаза на реке Серебряной. Зверев говорил об Урале: «Здесь есть всё. А если чего и нету, значит, плохо искали».