Богач, бедняк

Он был умен, достаточно умен, чтобы понимать: ум сам по себе еще ничего не гарантирует.

Четырнадцать лет – всеядный возраст. Слезы, смерть, жалость, яблочный пирог и мороженое перемешиваются без угрызений совести.

Если любовь меняет тебя в худшую сторону, то уж лучше не люби никого.

Таким и должен быть субботний вечер зимой в Нью-Йорке, – сказала она, когда, устав от ласк, они умиротворенно лежали рядом. – Искусство, спагетти, ром и постель

Я постараюсь, чтобы образование не помешало мне разбогатеть

Разочарование порождает бестактность. Никогда не следует ставить себя в ситуацию, грозящую разочарованием.

«Я знаю все о людях вашего возраста, – заявил он. – У вас якобы высокие идеалы, вы восторгаетесь книгами, пьесами и политиками, которые вызывают у моего поколения только хохот. Вы болтаете о спасении мира, молитесь то на одного бездарного художника, то на другого – и все ради того, чтобы казалось, будто вы еще молоды, чтобы создать впечатление, будто нацистам только что дали отпор и где-то совсем рядом – за углом, в следующем баре или в следующей постели – вас ждет “прекрасный новый мир”».

Он просто написал имя в свидетельстве о рождении – Инид Каннингхем-Джордах, подумав, не слишком ли много букв для семифунтового младенца.

Он твердо знал одно: только учеба может избавить его от необходимости есть на кухне, выслушивать грубости отца и вытирать посуду, поэтому он готовился к любым экзаменам лучше всех в классе.

он не хотел напиться, а просто был намерен подправить настроение.