Король говорит. 50 киноречей о политике

Он обещал вам порядок, он обещал вам мир, и все, что он потребовал взамен, было ваше молчаливое, послушное согласие.

Предсказания «Телесети» сбылись даже с перехлестом. Новости, которые раньше рассказывались скучными людьми в пиджаках на фоне одноцветного задника, превратились в шоу со спецэффектами на зеленом заднике, а ненависть стала эмоцией, которая продает. Протест внутри этой системы все так же невозможен — он моментально будет коммерциализирован и включен в систему.

При всем уважении, сэр, я сражалась каждый божий день своей жизни, и многие люди раньше меня недооценивали. Кажется, эта компания сделает то же самое, но они пожалеют о сегодняшнем дне.

Голая ненависть как основа вечной диктатуры

Что ж, я бы дал несколько обещаний прямо сейчас, если бы не был слишком занят их претворением в жизнь.

Молчание в ответ на пропаганду — это главная характеристика диктатуры. Отсутствие речи — это блестящий прием Коста-Гавраса, показывающего, что наступает такой момент, когда никаких слов уже не остается — они не только запрещены, но и попросту невозможны.

Если Андервуд нас чему-то и учит как персонаж, так это тому, что вся настоящая политика происходит в тот момент, когда речи с высоких трибун не звучат. Кулуарный шепот, тихие переговоры в закрытых кабинетах, анонимные звонки, встречи в непубличных местах — в таких неприятных и подчас мрачных местах творится судьба и политическая карьера. А речь — это для нас, для всех тех, кто никогда не был и не планирует быть политиком. Речи — это неважно, говорит нам Андервуд, главное остается за кадром

Он слаб в политической теории, да и не волнует его она, поскольку он своим нутром может отличить правду от лжи

Зло — когда сосед нападет на меня, отнимет скот, жену…» — «А добро?» — «А добро — когда я у соседа отниму его скот и жену». Эта мысль вошла в историю под названием готтентотской морали

Я не знаю, что делать с депрессией, инфляцией, русскими и уличной преступностью. Все, что я знаю, это то, что сначала нужно рассердиться.