Чахоточный шик. История красоты, моды и недуга

Очарование чахотки заключалось в том, что ее симптоматика укладывалась в рамки общепринятых параметров привлекательности. Румяные щеки и губы в сочетании с бледной кожей были качествами, имевшими давнюю генеалогию в истории красоты.

благоприятная для распространения туберкулеза среди бедных. Однако идея о том, что чахотка является болезнью более утонченных слоев общества, послужила источником альтернативного нарратива об этой болезни

в начале девятнадцатого века, когда в моду вошел вальс, многие врачи и публицисты утверждали, что новые танцевальные движения фатально содействуют туберкулезу. В 1814 году британская писательница-мемуаристка Эстер Линч Пиоцци так прокомментировала выбор одной молодой женщины по случаю бала, организованного Уайтс-клубом138: «Мисс Лиддел получила предложение о покупке билета, но отказалась, потому что она была не совсем здорова: доктор Бейли139 похвалил ее и сказал что 50 девушек еще более больных, чем она, пошли бы на бал, несмотря на все риски, и, по его расчетам, 40 из них умрут в результате такого разгорячения после танцев»140.

та. XIX в.
В трудах о чахотке в подавляющем большинстве случаев постулируется, что женщины из высших слоев общества более подвержены

Фридрих Энгельс утверждал, что условия жизни и труда являются причиной высокой заболеваемости туберкулезом

Напротив, у более обеспеченных представителей общества возникновение чахотки в первую очередь рассматривалось как следствие наследственного дефекта, осложненного возбуждающими причинами. Такое возвышенное позиционирование болезни давало состоятельной жертве лишь ограниченный контроль над обстоятельствами, спровоцировавшими болезнь. Среди низших классов диатезис туберкулеза считался результатом плохого качества воздуха, пьянства или материальных лишений — всех типичных признаков их жизненных обстоятельств.

Тактика лечения болезни разнилась в соответствии с социальным статусом пациента, и во многих отношениях к ней относились как к различным явлениям в зависимости от состояния и характера больного

Около девяти лет назад ко мне на лечение поступила молодая замужняя женщина, мать двоих детей, со всеми симптомами подтвержденной чахотки, кашлем и слизисто-гнойной мокротой. Иногда она отхаркивала небольшое количество крови; страдала ночной потливостью и диареей. Я подкреплял ее силы животной пищей и небольшим количеством ферментированного ликера всякий раз, когда ее пульс мог это выдержать; назначил легкие упражнения на свежем воздухе и свободный доступ воздуха в ее комнаты. Я сдерживал диарею с помощью катеху, лонгвуда и иногда опиатов; иногда применял полдюжины пиявок и пластырей и давал наперстянку в течение нескольких дней, когда проявлялось острое воспаление; иногда давал хинную корку и содовую, иногда хинин с разбавленной серной кислотой, которая сдерживала потоотделение116.

Многие мастерицы по изготовлению корсетов откликнулись на призыв; одной из самых известных была миссис Белл, жена редактора журнала La Belle Assemblée. Вполне закономерно, что в 1831 году журнал хвалил ее за применение индийского каучука в ее корсетах.

В 1829 году к нему добавились другие объемные фасоны рукавов, в том числе под выразительным названием «набитый дурак» и менее описательные «донна Мария» и «мамелюк», — все они заставляли верхнюю часть руки казаться вдвое больше талии.