Альгабал (сборник)

Элий Лампридий, в частности, пишет:

«XIX. (1) Он – первый из частных людей – стал покрывать ложа золотыми покрывалами, так как тогда это было уже позволительно на основании авторитетного разрешения Антонина Марка, который продал с аукциона всю пышную императорскую обстановку.

(2) Затем он устраивал пиры с сервировкой различных цветов – сегодня, например, зеленого, на другой день – бледно-зеленого, на третий – голубого и так далее, в течение лета каждый день меняя цвет.

(3) Он первый завел серебряные самоварящие сосуды, первый – и серебряные котлы. Были у него и сосуды по сто фунтов весом, серебряные, с резными украшениями; некоторые из них были обезображены имевшимися на них сладострастными изображениями.

(4) Он первый придумал приправлять вино душистой смолой или полеем.

(5) Вино, приправленное розами, которое было известно и раньше, он сделал еще более благовонным, добавляя к нему растертые сосновые шишки.

Антонену Арто не было нужды излишне поэтизировать выступления Гелиогабала в сенате, где он на первом же полуофициальном собрании грубо спрашивает у старейшин государства, аристократов, бывших сенаторов и законодателей всех уровней, познали ли они в юности педерастию, практиковали ли они содомию, вампиризм, ведьмовство, скотоложство; и, как свидетельствует Лампридий, он задает им эти вопросы в самых грубых выражениях. Неуместные на совещаниях правительства вопросы могли быть заданы в иной форме, например так: познали вы в молодости запретные, наиболее сильные удовольствия? Что тождественно вопросу: понимаете ли вы всю глубину своего падения? Элий Лампридий замечает, что почтенные старцы краснели и молчали в ответ, ввиду их возраста или высокого положения им якобы претили подобные разговоры.

Это можно сравнить с разницей между эротикой, которая затрагивает и намекает, и порнографией, которая раскрывает и совершает разъятие. Один ли у них объект? Нет, это два принципиально разных рода телесности, а значит – и два тела. Именно поэтому резюмирующая фраза Готфрида Бенна «абсолютное стихотворение, стихотворение без надежды и веры, стихотворение, говорящее никому и ничего, – фасцинация вербального монтажа», если ее поочередно отнести к Георге и к Бодлеру, каждый раз выразит совершенно иную правоту.

На элементе гермафродизма и андрогинальности в культе Эла-Габала и в жизни римского правителя особый акцент делает Антонен Арто в своей книге «Гелиогабал, или Коронованный анархист».

Нельзя к воротам долго прислоняться —

Смотреть как сад за ними вьется —

Мне тотчас звуки грустной флейты мнятся —

И в черном лавре фавн смеется.

Белых ласточек ветер

Уносил серебро —

Ветер жарок и светел.

Белоснежно перо.

Тебя встречать у красной башни часто —

Твой скорый шаг считает мимо

Бегущий и благословенный час тот

Которым время уязвимо.

Светлым локонам рожь и коврига —

Злато с кубков забрать он посмел —

Беломойке на речке индиго —

Детям радостным розовый мел.

Там уголь тлеет – дым витиеватый Кропи водой! И ливень испарится. И растворится облачная вата И смутных смыслов вереница! На канделябре пусть зажгутся свечи И душный чад как будто бы в соборе — Молчанье наше будет равноплече — Мечтанье наше будет лишь о хоре! Но легкого дыханья нет! вполслуха Лады скривит от девственного пуха На волосок – гармония – погнется. Кинь новых зерен в жертвенное блюдо! И образ удивительный оттуда Из вихря белокурого совьется.

Неужели толкователь неба лжет
Лгут ли сами жертвы и орла полет?