Дневник плохого года

от социализма ничего не осталось, кроме послевкусия от
падения Берлинской стены. Тогда-то мы и увидели, что Советский Союз — никакая не сверхдержава, а всего - навсего огромная ядовитая свалка с допотопными заводами, изрыгающими никому не нужный хлам.

Плоть животных внешне очень похожа на человеческую плоть (почему должно быть иначе?). Таким образом, для глаза, непривычного к плотоядной кулинарии, вывод, что плоть на экране отрезана от туши (животного), а не от трупа (человека), отнюдь не является само собой разумеющимся (естественным).

А он ответил: Истории сами себя рассказывают, а не мы их. Я знаю, я всю жизнь имел дело с историями. Никогда не понукайте историю.

Несколько дней назад я слушал пятую симфонию Сибелиуса. Когда зазвучали последние аккорды, во мне стало разрастаться именно то огромное чувство, ради которого и была написана эта музыка. Каково это, думал я, быть финном, прийти на концерт в Хельсинки почти столетие назад, на первое исполнение симфонии, и чувствовать, как в груди разрастается восторг? Ответ: финн должен был гордиться, гордиться тем, чтоодин из нас сумел соединить такие звуки, гордиться тем, что мы, человеческие существа, можем из ничего сотворить музыку. Какой контраст с чувством стыда по поводу Гуантанамо, созданногонами, нашим народом. Сотворение музыки с одной стороны, машины для причинения боли и унижения — с другой; лучшее и худшее из того, на что способны человеческие существа.

Таким людям следует кое-чему поучиться у британцев, прекрасно умеющих справляться с коллективной виной. Британцы просто объявили о своей независимости от имперских предков. Империи давным-давно нет, так за что нам чувствовать ответственность? И вообще, Империей управляли викторианцы, люди строгие, чопорные, одевавшиеся в темное — а мы разве такие?

Ерунда, говорю я, мы все разные, неуловимо разные, мы не муравьи и не овцы. Вот потому-то мы и заглядываем в окно, если жалюзи не опущены — чтобы уловить разницу.

Руководящим принципом Макиавелли является необходимость, necessita. С домакиавеллиевской точки зрения, верховным законом считался закон морали. Если случалось так, что закон морали попирался, событие это расценивалось как злосчастье; впрочем, в конце концов, правители всего лишь люди. С новой, макиавеллиевской точки зрения, нарушение закона морали оправданно, если необходимо.

Демократия не принимает во внимание политику за пределами демократической системы. В этом смысле демократия тоталитарна.

Альтернативу составляет не спокойное рабство, с одной стороны, и восстание против рабства — с другой. Имеется третий путь; его ежедневно выбирают тысячи и миллионы людей. Это — квиетизм, добровольная безвестность, внутренняя эмиграция.

Люди, занятые насаждением свободы и демократии, не видят иронии в только что данном описании этого процесса.